Глава ЦБ Эльвира Набиуллина заявила, что главные риски для экономики нашей страны создает нехватка кадров на рынке труда. Разбираемся, в каких отраслях проблема ощущается наиболее остро и какие пути ее решения сегодня существуют.
Текст: Алена Печур
Фото на обложке: Sergei Gorin / Фотобанк Лори
Экономика России полностью задействовала имеющиеся трудовые ресурсы и ощущает недостаток кадров, заявила глава Банка России Эльвира Набиуллина на совместном заседании комитетов Госдумы, представляя Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на ближайшие три года. По ее словам, именно кадровый дефицит может стать основным фактором, который сдерживает экономический рост. Особенно остро эту проблему ощущают преодолевшие кризис отрасли промышленности.
Кадровый голод: промышленность и IT на грани кризиса
Согласно данным Банка России, с начала 2023 года в промышленности была самая низкая обеспеченность кадрами за последние 25 лет. В сентябре 60% предприятий сообщали о нехватке персонала.
Сами предприниматели в рамках опроса регулятора заявили, что по сравнению со вторым кварталом ситуация с нехваткой специалистов только ухудшилась. Абсолютным лидером «кадрового голодания» стали обрабатывающие производства (-41,9 п.п.), наименее затронуты им торговля и услуги — однако тренд на снижение компаниями оценки обеспеченности рабочими руками повсеместен. Как поясняют в ЦБ, ухудшение в этом вопросе распространяется и на основные отрасли, и на экономику страны в целом.
В рамках Сибирской аграрной недели в Новосибирске первый замглавы Минсельхоза России Оксана Лут обратила внимание на ситуацию, которая складывается в агропромышленном комплексе. Здесь отмечается острый дефицит кадров, не хватает больше 200 тысяч человек. По ее словам, ситуация с рабочими для сельского хозяйства особенно критична, ведь зарплаты там ниже, чем в других отраслях, а значит, ушедших сложно заменить.
Аналитики HeadHunter зафиксировали в стране дефицит вахтовиков. В Новосибирской и Омской областях спрос на таких работников за год вырос на 104% и 98% соответственно. А в Башкирии доля подобных вакансий занимает уже 6% среди всех профессий — в Минтруда региона сообщили, что «кадров катастрофически не хватает».
Дефицит врачей Минздрав оценил в 26,5 тыс., а среднего медперсонала в 50 тыс. Дефицит школьных учителей пока выглядит не столь пугающим, но настораживает перспектива: из 1,3 млн педагогов лишь 150 тыс. моложе 30 лет.
Еще одна отрасль, которая нуждается в специалистах – это сфера IT. Так, председатель правления Сбербанка Герман Греф в ходе онлайн-урока «Разговор о важном» сообщил о колоссальном дефиците кадров в области искусственного интеллекта. Ранее он заявлял, что нехватка специалистов в IT-отрасли составляет 1 млн человек.
Председатель правления «Тинькофф» Станислав Близнюк в ходе пленарной сессии форума инновационных финансовых технологий Finopolis 2023 также указал на «жуткий» дефицит IT-специалистов: «<…> там [в отрасли – прим. ред.] безработица какая-то нулевая, если она вообще не отрицательная».
При безработице в 3% по стране ситуация действительно сложная. Столь низкий показатель говорит о том, что рабочей силы на рынке практически не осталось – предприятия начали конкурировать за персонал. Сейчас, по словам Набиуллиной, в России задействованы все имеющиеся ресурсы.
Негативные демографические процессы и обесценивание профессионального образования
В материалах руководителя ЦМАКП, представленных на Русском экономической форуме, указывается на негативные демографические процессы, связанные со старением населения и депопуляцией, а как следствие – уменьшением и удорожанием кадров, которые фиксируются во всем мире. При этом в докладе отмечается, что «для России возникает как ряд рисков (собственные демографические проблемы), так и возможности по привлечению производств».
Риски России вполне понятны – фиксирующийся с 2022 года рост производства в отдельных отраслях сталкивается с острейшим дефицитом кадров. При этом проблема возникает не в связи с созданием новых высокотехнологичных производств, а с расширением текущего выпуска.
Решается же вопрос исключительно ситуационно, «здесь и сейчас»: к работам привлекаются студенты или иные группы, переманиваются работники из других отраслей. Создания цикла обучения, нацеленного на постоянный и прогнозируемый приток кадров, через повышение заинтересованности, например, в рабочих профессиях, не происходит. Более того, опросы показывают, что половина выпускников системы среднего профессионального образования не устраивается на работу по полученной специальности.
Поэтому в докладе указывается на необходимость вовлечения «бизнеса в формирование образовательных программ и стандартов высшего и среднего профессионального образования, формирования соответствующих образовательных модулей». Хотя это представляется практически невозможным в силу отмечаемой в другом месте доклада точки уязвимости – «слабость долгосрочного видения у корпораций».
Фокусировка на краткосрочных целях преобладает даже у крупнейших технологических компаний, к которым можно отнести ведущие банки: несмотря на очевидные экономические последствия от пирамиды льготной ипотеки, они продолжают ее раскручивать, сознательно ухудшая положения населения во имя сверхприбыли и надеясь на национализацию убытков, когда таковые возникнут. Модернизация, через которую возможно повышение производительности труда при снижении дефицита кадров, ограничена с одной стороны отсутствием долгосрочного видения, с другой – ограниченностью финансовых ресурсов. По мере повышения ключевой ставки становятся доступными только субсидируемые кредиты, которые не безграничны.
А пока производительность труда по итогам 2022 года снизилась на 3,6%, хуже было только в посткризисном 2009 году.
Вместе с тем, исследования Института социологии РАН показывают, что «за прошедшие 6 лет доля профессионалов, желающих куда-нибудь переехать, сократилась на 19 п.п. и составила всего 17%». Очевидно, что большинство из тех, кто хотел, уже уехали, так что фиксируемая низкая мобильность населения создает определенные возможности для работодателей.
Усложняет положение дел с кадрами и другая проблема: обесценивание профессионального образования – и среднего (СПО), и дополнительного (ДПО). По данным Агентства трансформации и развития экономики (АТРЭ), в рамках ДПО ежегодно задействованы около 7 млн человек, но только 10% из них получают новую профессию. И реальный сектор экономики фактически вне фокуса программ ДПО. Предприятия пытаются восполнить дефицит кадров за счет выпускников СПО. Но их тоже надо доучивать. При этом зарплаты у обладателей СПО подчас неконкурентоспособны.
Ситуация с подготовкой кадров, несмотря на их значительный дефицит, в России практически не меняется. Обучение и переобучение работников в стране традиционно характеризуется низким уровнем инвестиций как со стороны предприятий, так и со стороны персонала. Причем, неоднократно отмечалось, что это связано не только с ограниченными ресурсами предприятий и домохозяйств, но и с застойными явлениями в экономике, характеризующимися слабой конкуренцией, применением устаревших технологий, распространенностью «проблемы безбилетника».
Решение проблемы: привлечение мигрантов и повышение производительности труда
Кандидат экономических наук, начальник отдела аналитических исследований Института комплексных стратегических исследований Сергей Заверский говорит, что для преодоления кадрового дефицита есть два пути – экстенсивный и интенсивный.
Экстенсивный – это привлекать все больше мигрантов, что сейчас наталкивается на целый ряд проблем, в первую очередь связанных с тем, что разница в зарплатах в России и на родине мигрантов постепенно сокращается.
При этом, по словам Заверского, для высококвалифицированных специалистов важное значение имеет не только зарплата, но и условия проживания. И здесь возникает еще одна проблема. В целом ряде перспективных для экономического развития локаций условия жизни (доступность современного жилья, качество городской среды, уровень здравоохранения и образования, наличие мест для досуга) оставляют желать лучшего. И в этом смысле не только привлечение мигрантов из-за рубежа, но даже и внутрироссийская миграция заметно осложняется, добавляя проблем работодателям.
Интенсивный путь предполагает значительное повышение производительности труда, продолжает эксперт. Это в итоге приведет к высвобождению и перераспределению значительной численности рабочей силы, позволяя закрывать проблемные места. Данный путь требует масштабных инвестиций со стороны бизнеса в создание высокопроизводительных рабочих мест через модернизацию основных фондов. Тем более что России необходимо преодолеть существенное отставание от многих стран по уровню автоматизации и, в частности, роботизации производства.
«И важно учитывать, что в современных условиях многие технологии нам не удастся завезти, и их необходимо разрабатывать самим, также проводить (пере)обучение персонала. Однако это все упирается критическим образом в недоступность долгосрочных финансовых ресурсов для инвестиций. Период высоких процентных ставок в итоге может оказаться потерянным временем и для технологического развития, и для решения кадровой проблемы. Повышение производительности труда без инвестиций в современном мире просто невозможно», – считает Заверский.
Схожей точки зрения придерживается проректор Финансового университета при правительстве Александр Сафонов. По его словам, повышение производительности труда должно стать главной целью российских производителей, однако высокая ключевая ставка становится главным препятствием для ее достижения. Закупить оборудование под тот кредит, который готовы выдавать банки, – это «из области фантастики», уверен эксперт.
Радикально повысить производительность труда можно только через инвестиции, соглашается директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. По его мнению, необходимо соблюдать баланс между инвестиционной деятельностью и обеспечением финансовой стабильности в экономике.