Валерий Грайфер родился в Баку, там, где начиналась нефтяная история Советского Союза. Возможно, именно это и определило его профессиональный путь. Хотя, по его собственному признанию, выбор профессии определил простой случай. Не исключено, что он мог бы добиться большого успеха на другом поприще. Но, выбрав однажды путь нефтяника, он, как человек ответственный, увлекающийся и, несомненно, талантливый стал тем, кто есть. Сегодня он эффективно исполняет почетные обязанности председателя Совета директоров «РИТЭК» и председателя Совета директоров ПАО «ЛУКОЙЛ», являясь, по сути, живой легендой нефтяной промышленности.
– Валерий Исаакович, о вашей трудовой и
творческой деятельности написано столько,
что все публикации могут сложиться в
многотомное издание. Но в начале нашей беседы
хотелось бы обратиться к истокам. «Все мы родом
из детства», – сказал незабвенный Антуан де
Сент-Экзюпери. Какие же факторы повлияли на
формирование личности Грайфера?
– Думаю, что судьбой все раскладывается
правильно. Моя мама Александра Яковлевна – активная женщина, инженер-автодорожник – когда вышла на пенсию, решила писать автобиографические заметки. Мы с сестрой Ириной скептически относились к этому делу. А ее скоросшиватель рос и рос. Когда она ушла из жизни, разбирая ее вещи, я нашел этот скоросшиватель и был поражен прекрасным слогом, трогательными воспоминаниями о ее отце – моем деде, машинисте паровоза саратовского депо с драматичной судьбой, умеющем живо и красочно рассказывать всевозможные истории. Он принимал участие в Первой русской революции и попал на каторгу: строил в Тюмени железную дорогу, мосты. Вскоре стал условно освобожденным. Бабушка, как настоящая декабристка, поехала за ним следом.
Мамина повесть «Краснобай» – больше, чем
история одной семьи, это рассказ о наших корнях
в 4-м, 5-м и 6-м поколениях. На основе ее рукописей
мы издали небольшую книгу и посвятили ее
матери. Для нас, близких ее людей – детей,
внуков и правнуков – это своеобразный луч из
прошлого.
Хотя мама практически всю жизнь трудилась в
автодорожной отрасли, творческая
«закваска», видимо, в ней была всегда. Ведь
сначала она окончила в Москве киноинститут,
после чего ее отправили на кинофабрику в Баку.
Там она снялась в немом фильме «Каштанка» в
роли наездницы и встретила кареглазого,
кудрявого солдатика Исаака. А через некоторое
время родился я.
Причем мое появление на свет чуть было не
завершилось бедой из-за любви к театру. Дело в
том, что в Баку приехала мамина сестра Елена,
чтобы помочь с родами. И вот 19 ноября они пошли в
Бакинский драматический театр на спектакль
«Город ветров» о революционном Баку. По сюжету
там идет борьба с английскими оккупантами, с
местными олигархами. И тут мама понимает, что с
ее организмом что-то происходит, она говорит:
«Леночка, по-моему, мне пора». А та ей: «Шурочка
обожди. Вот сейчас расстреляют 26 комиссаров, и
мы с тобой побежим»… Ну, все же добежали
вовремя, и благополучно родили
Грайфера-младшего. Потом Елена сходила в
церковь, окрестила меня. Отец, Исаак Евлиевич,
конечно, как коммунист и атеист воспринял это
по-своему. Но он был очень добрый и порядочный
человек. Прекрасный и красивый. Он был
настоящий коммунист, партиец. Я не стесняюсь
этого слова.
– Долго еще ваша семья жила в Баку?
– Нет. Отец же был военный.Около трех лет мне
было, когда наша семья переехала в Хабаровск.
Военно-строительный батальон, комиссаром в
котором он служил, строил крупнейшую тогда
шоссейную магистраль «Хабаровск –
Владивосток» протяженностью 800 километров
через тайгу, реки, горы и болота. На этой же
стройке работала и мама. Я был, своего рода
«сыном батальона». Потом – Свердловск,
Армавир, Ярославль. А в 1946 году – Москва.
В Ярославле, честно сказать, я не в самых лучших
компаниях подрастал. Дядька, с которым у меня
была небольшая разница в возрасте, ничего
умнее не нашел, как привез мне с фронта пистолет
«Вальтер», настоящий, с обоймой. Это позволило
мне стать лидером. На танцы я ходил с
пистолетом, чувствовал себя героем. В 12 лет
бегал с другом на фронт. Меня вернули. В школе –
герой, а дома мать отлупила полотенцем.
Тимуровцем был в классе, помогал семьям
фронтовиков. Когда переехали в Москву, отец
привел меня в специализированную школу им.
Ворошилова, где была жесткая дисциплина. Но,
главное, очень скоро я понял, что там одни гении.
Тогда мальчики и девочки раздельно учились, и
наши разговоры касались, в основном, высоких
тем.
– Быстро адаптировались? Дотянулись до
уровня гениев?
– Я сменил 10 школ, сами понимаете, какие у меня
были знания. Конечно, было непросто. Но страсть
к новым знаниям, ощущениям меня выручили. Я, как
бы, наблюдал за другими, за их увлечениями,
стремлениями, и старался понять, почему им это
интересно. А это можно узнать, только самому
попробовав. Например, был у меня друг в школе
Альберт Бельский. Как-то вышли мы из школы
вместе. Он направился в библиотеку. «А что ты
там забыл?», – спросил я. «Давно, – ответил
Альберт, – хотел почитать «Письмо
незнакомки» Цвейга». Я удивился – мне
воспитанному на патриотических
произведениях «Школа Гайдара», «Тарас
Бульба», это показалось любопытным. И я пошел в
библиотеку вместе с ним. Взял «Крокодил», он
Цвейга, сидим напротив друг друга. Я смотрю, как
он увлеченно и взволнованно читает,
сопереживает героям… Мне очень понравилось
его состояние, и захотелось также испытать
этот волнующий драматизм. На следующий день я
один пошел в библиотеку. Взял Цвейга, прочитал,
и с того момента на всю жизнь полюбил этого
автора.
– Почему вы выбрали нефтяной институт по
окончании школы?
– Каких-то особых предпосылок к тому, что я
выберу профессию нефтяника, не было. Можно
сказать, что выбор нефтяного института –
простая случайность. К окончанию школы я смог
подтянуться практически по всем предметам. И
школу закончил в целом неплохо, хотя принимали
меня с испытательным сроком. Однако с
иностранным языком возникли серьезные
проблемы. Поскольку я учился в разных школах,
то изучал английский, немецкий, испанский. За
два месяца до выпускного школьного экзамена
пришел посоветоваться с учительницей,
которая вела английский язык. Оно предложила
подтянуть меня. За оставшееся время мы выучили
два стихотворения Байрона. На экзамене
учительница представляет меня: «Вот
талантливый мальчик. В подлиннике читает
Байрона». Мне предложили прочитать
что-нибудь, и я объявил «The poem «Twilight» by Byron». И, как
сейчас помню, с выражением прочитал.
Попросили на «бис». Пожалуйста. Прочитал
второе. Правда, похуже. Думал в это время, что
если попросят третье, случится катастрофа.
Обошлось, получил 5. И стал искать институт, где
язык не надо сдавать. Нашел первый
медицинский, подал документы, хотя конкурс
там был огромный. Сдал 4 экзамена и прошел на
санитарно-гигиенический факультет. Но для
меня это оказалось слишком, гордость мужская
заговорила. Забрал документы и поехал на
площадь трех институтов. Стою на перепутье,
как в сказке о богатыре, у дорожного камня.
Прямо пойдешь – в горный попадешь, налево
пойдешь – в нефтяной, направо – стали и
сплавов. Пошел сначала в горный – там набор
закончился, и в приемной комиссии мне
посоветовали идти в нефтяной, где был недобор.
А год, напомню, был 47-й. Мальчишек брали охотно.
При поступлении учли экзамены, которые сдал в
медицинский, английский сдал неплохо, уж не
знаю как. Так и поступил.
Жили в послевоенное время трудно, как впрочем,
все. В вузе, например, я носил перекрашенный в
черный цвет китель отца, пока не ввели форму. Но,
несмотря на бытовые тяготы, общую разруху,
душевный подъем ощущался во всем – ведь страна
только что победила страшного врага. К тому же
учеба, веселая студенческая жизнь меня очень
увлекла.
– По окончании института вы довольно долго
работали в Татарстане. Можно ли сказать, что
как профессионал состоялись именно там?
– Пожалуй, да. В «Татнефти» я проработал 20 лет.
Но я там вырос не только в профессиональном
плане, но и в личностном – очень большое
влияние на меня оказали окружающие меня люди.
Начинал с обслуживания двух скважин, лебедку
крутил, в 22 года руководил бригадой из 150
человек, которая почти на 95% состояла из
деревенских ребят. Через 10 лет стал главным
инженером объединения, пройдя все ступени
карьерного роста.
Здесь же в Татарии я женился. Тамара Ивановна
стала не просто женой, а верной подругой,
надежной спутницей, опорой в жизни. Она
окончила ленинградский горный институт по
специальности «геолог разработки нефтяных
месторождений». Ее практический опыт был
серьезной помощью в моей работе, нас
объединяла общность профессиональных
интересов. Здесь у нас родились две дочери.
– После Татарии были высокие посты в
министерстве нефтяной промышленности СССР, в
компании «Главтюменьнефтегаз». Вы большой
вклад внесли в развитие нефтяной отрасли. С
Вашим именем связаны не только инженерные
идеи, но управленческие новации. Что Вы можете
рассказать об этой стороне вашей
деятельности?
– На самом деле профессиональный путь у меня
простой, и какого-то особого секрета успеха у
меня нет. Я просто на совесть работал, честно
жил. Так, как учили родители, как того требовала
эпоха. Я – человек своего времени. Но когда
случились перемены, я тоже не растерялся, как
видите. Это сказалась, наверное, моя страсть к
познанию нового, неизведанного. Конечно, это
был значительный период моей жизни, за который
было немало сделано в плане развития отрасли.
Уникальное Ромашкинское месторождение в
Татарии, с которого я начинал, – это новое слово
в системах разработки, которые были у
нефтяников в то время. Оно разрабатывалось с
помощью внутриконтурного заводнения.
Месторождение было разбито на 23 площади,
каждая из которых имела свой проект
разработки с учетом геологической специфики.
По каждому месторождению приходилось
принимать технико-геологические решения в
зависимости от геологической ситуации. На
месторождении добывалось практически 100
миллионов тонн нефти. Причем этот высокий
уровень поддерживался длительное время.
Углеводородные ресурсы татарских
месторождений послужили основой развития
нефтехимической промышленности. Нефтяники
радикально изменили существующие проекты по
подготовке нефти – были запроектированы
специальные нефтестабилизационные
установки, которые предполагали отбор до 40%
пентанов. Это позволило не только сократить
потери нефти, но и создать крепкую сырьевую
базу для строительства и ввода в эксплуатацию
комплекса нижнекамской системы
нефтеоргсинтеза. Со стороны нефтяников это
настоящая синергетика, потому изменив свои
проекты, они значительно подняли
эффективность нефтепереработки и
нефтехимии.
В объедении «Татнефть» впервые в отрасли для
решения оптимизационных задач были
использованы компьютерные машины, что
позволяло решать не только технические
задачи, но и помогать проектировщикам в
анализе и развитии систем разработки
месторождений.
Работая с 1972 года в Министерстве нефтяной
промышленности начальником главного
планового экономического управления, я с
большим энтузиазмом поддерживал реформы,
направленные на экономную разработку
месторождений. В этот момент много внимания
уделялось разработке, внедрению механизма
наилучшего использования запасов недр,
стимулированию повышения нефтеотдачи,
улучшению технико-экономических
показателей буровых работ.
В 1985 году по решению ЦК партии я был направлен работать в Западную Сибирь, в Тюмень, в «Главтюменьнефтегаз». Нефтедобыча Западной Сибири развивалась высокими темпами, в 1988 году ее уровень превысил миллион тонн в сутки. Здесь был широко использован газлифтный способ эксплуатации. Темпы разработки нефтяных месторождений Сибири в 2–2,5 раза были выше, чем на месторождениях Поволжья. Огромный объем работ проведен в социальной сфере.
– С чего начиналась Российская инновационная
топливно-энергетическая компания, которую
Вы возглавили более 20 лет назад? Какими
результатами Вы особенно гордитесь?
– Изначально одной из главных задач
предприятия было создание конкурентной
среды для зарубежных сервисных компаний и
восстановление фонда бездействующих
скважин на российских нефтяных
месторождениях. И начинался «РИТЭК» с первых
70-ти тысяч тонн в 1992 году. Времена были
тяжелые…
Опыт успешного решения поставленных задач и формирование необходимых производственных мощностей позволил принять стратегическое решение о получении статуса компании-недропользователя и приобрести собственные лицензионные месторождения и участки. Сегодня компания добывает и транспортирует нефть, перевыполняет производственный план и сохраняет стабильный уровень производства, внедряет лучшие в отрасли инновационные технологии, сохраняя экологию. АО «РИТЭК» создает и осваивает современные высокоэффективные технологии, направленные на обеспечение прироста запасов углеводородов и увеличение объемов добычи нефти, модернизирует существующие производственные мощности, оптимизирует технологические процессы.
Словом, производственная система отлажена и
хорошо работает. Главный наш приоритет –
инновации. Мы не соревнуемся с другими
компаниями в добыче углеводородного сырья.
Сектор «РИТЭК» – научные исследования и
разработки, инновационные технологии и новое
нефтепромысловое оборудование.
При этом компания большое внимание уделяет
социальной сфере. «РИТЭК» заботится о своих
работниках, пенсионерах и ветеранах,
оказывает социальную поддержку всем
регионам России, в которых осуществляет свою
деятельность. Например, мы восстановили семь
церквей.
Кроме того, «РИТЭК» занимается довольно
разнообразной благотворительной
деятельностью. Приятно, когда наши добрые
дела дают хорошие всходы. Например, очень
радуют успехи наших тюменских крестниц – пяти
родных сестер Стрелковых. Когда у них погибли
родители в автокатастрофе, младшей было 7 лет,
старшей – 14. Их разместили в разных приютах, они
оттуда сбежали, вернулись в свою избушку,
которая уже наполовину вросла в землю. Тогда
«РИТЭК» купил им две квартиры на одной
площадке, и объединили их. Наняли детям
гувернантку. Помогали дальше с учебой. Все
закончили колледжи, одна – гуманитарный
университет. Замуж вышли. И сегодня у нашей
компании уже 5 внуков!
– Сравнительно недавно на заседании Совета
директоров «ЛУКОЙЛа» Вы были вновь
переизбраны на пост председателя. По сути, вы
определяете стратегию компании. Изменилась
ли она сегодня в условиях тех санкций, которые
выдвигает России западный мир?
–В начале 90-х годов прошлого века в нефтяной
промышленности произошла радикальная
перестройка в системе управления. Отраслевые
министерства были упразднены, вместо них
созданы вертикально интегрированные
нефтяные компании (ВИНК). И первым по такой
системе был построен «ЛУКОЙЛ». Главный
структурный принцип предприятия –
объединение всех ступеней нефтедобывающего
производства от геологоразведки до
бензоколонки, включая нефтепереработку. По
примеру «ЛУКОЙЛа» были построены «Роснефть»,
«Сургутнефтегаз» и другие ВИНКи. Сегодня
«ЛУКОЙЛ» – второй крупнейший
налогоплательщик среди нефтяных компаний
РФ.
Проведенная реорганизация в системе
управления принесла значительный эффект.
Если раньше добыча нефти имела тенденцию к
снижению – за первые годы 90-х годов страна
потеряла сотни миллионов тонн нефти, то за
последние десятилетия потенциал ВИКов,
позволивший удерживать устойчивую
позитивную тенденцию к повышению
производственных значений, проявился в
полной мере. А «ЛУКОЙЛ» по уровню суммарного
объема углеводородов достиг 116 миллионов тонн
в нефтяном эквиваленте. Самая существенная
идея реорганизации – создание инновацонного
направления экономики. Во всех НИИ и на местах
разрабатываются проекты с применением новых
технологий, особенно для трудноизвлекаемых
запасов, например, для развития
месторождений на море.
Сегодня комплекс и «ЛУКОЙЛ» – устойчиво
работающие предприятия на крепкой базе
запасов нефти. Наша развитая нефтяная
промышленность, а также действующие с ней в
тесной связке строительная,
железнодорожная, авиационная отрасли,
имеющие стабильные высокопрофессиональные
коллективы, – создают высокие гарантии
устойчивости, обеспечивают выполнение
намеченных планов. Мы создали мощную
промышленность, освоили огромные
территории, построили города собственными
силами и видим четкую перспективу
дальнейшего развития на основе передовых
технологий, несмотря на всякого рода
инсинуации и предъявляемые к нашей стране
санкции со стороны Запада. Таков мой ответ.
– Что
вы сами можете сказать о пройденном пути?
Довольны ли Вы, что выбрали профессию
нефтяника, хотелось бы Вам что-то изменить в
своей жизни, и что Вам видится впереди, за
горизонтом?
