Что год двадцатый нам готовит?

Для понимания того, какие направления может реализовать Правительство РФ и какие последствия ожидают нашу экономику, следует вспомнить, как мы реагировали на кризисные сокращение последних десятилетий. Впервые с финансовой катастрофой Россия столкнулась в 1998 году, вскоре после того, как в стране начали выстраиваться контуры рыночной экономики. Накопленный государственный долг и длительная борьба с инфляцией через фиксацию и завышение курса валюты привели к резкому обвалу рубля в августе 1998 года: с 6,2 рублей за доллар летом курс изменился до 22 к концу года и продолжал постепенно снижаться, превысив отметку в 30 к концу 2001 года. Учитывая, что при крепкой валюте импортные товары постепенно становятся привлекательнее отечественных по ценам и занимают все большую долю в потреблении, обвалившийся рубль сразу привел к удорожанию потребительской корзины и разогрел инфляцию. Покупательная способность рублевых зарплат населения снизилась, увлекая за собой реальное благосостояние. Однако, несмотря на глубину первоначального потрясения, для экономики та ситуация закончилась весьма благоприятно: подорожавшие импортные товары стали довольно быстро вытесняться отечественными, производство которых разворачивалось на мощностях, простаивавших после масштабного спада начала 90-х. Стартовавшее на волне девальвации рубля импортозамещение запустило механизм восстановительного экономического роста, который за 10 лет преобразил экономику количественно и качественно. Правда, именно в этот промежуток времени начался цикл высоких мировых цен на нефть, зависимость от которых стала очевидной во время следующего кризиса.

Осенью 2008 года, после прохождения невиданного в истории пика нефтяных цен, «черное золото» начало дешеветь, пройдя путь от 133 долларов за баррель летом 2008-го до 43 долларов к началу 2009-го. Серьезные трудности, возникшие в мире, спровоцировали финансовую панику на рынках и перетоки капитала, сказавшиеся и на устойчивости России. Рынок оказывал серьезное давление на курс рубля, однако Центральный банк не допустил тогда резкого валютного обвала, позволив рублю пройти путь от 23,5 летом 2008-го до 35,5 рублей за доллар в феврале 2009-го, после чего курс довольно быстро вернулся к 30. Поэтому тот кризис больше остался в памяти экономистов и финансистов, чем всего населения: несмотря на более чем 10%-ный провал ВВП, большая часть людей на себе его не почувствовала, поскольку не случилось заметной инфляции и, соответственно, снижения реальных доходов не произошло. Во многом помогли внешние факторы: цена на нефть тогда не задержалась внизу, и ее рост с весны 2009 года быстро вернул привычные 100 долларов за баррель, успокоив рынки.

Если кризис 1998 года произошел без каких бы то ни было изменений на мировом рынке нефти, которая в те времена устойчиво стоила дешево и не играла определяющей роли во внешнеторговом и валютном балансе России, то последующие обострения всегда происходили на фоне дешевеющей нефти.

Негативное влияние ресурсного сектора на национальную экономику описано на многих примерах и получило название «голландская болезнь». Ресурсное изобилие зачастую приводит к деиндустриализации экономики. Когда ресурсы стоят на мировом рынке дорого, их экспорт приносит большие валютные доходы, что укрепляет свою валюту и позволяет покупать импортные товары. При этом активно растут строительная отрасль и сфера услуг, заменить которые на импорт невозможно. В итоге удельный вес добывающей отрасли и сферы услуг увеличивается, в то время как значение перерабатывающих отраслей снижается. Падение мировых ресурсных цен приводит к неминуемому обвалу валюты такой страны. А если с дорогими ресурсами прожили слишком долго, то и восстановить значение перерабатывающей промышленности становится сложно: инновации и модернизацию, звучащие в риторике правительств, довольно сложно воплотить в жизнь. Поэтому экономическая встряска не заканчивается проблемами валютного рынка. Вслед за ней может начать расти безработица, еще больше снижающая покупательную способность населения, особенно из-за останавливающихся строек и закрывающихся фирм сферы сервиса. Некоторые страны мира научились избегать подобных проблем, создавая разного рода стабилизационные фонды, где аккумулируются нефтедоллары, которые государство распределяет в пользу инвестирования в развитие несырьевых отраслей. Наиболее успешен здесь опыт Норвегии и ОАЭ, есть такой фонд и в России, правда, пока он используется в качестве резерва, но, похоже, его время наступает.

Российская экономика тоже зависит от цен на нефть. Сформировались такие финансовые качели: нефть вниз – курс доллара к рублю вверх, и наоборот. Однако если обрушение курса сырьевых валют происходит очень быстро, то последующее его восстановление растягивается во времени.

За первые недели, последовавшие вслед за резким торможением мировой экономики, нефть подешевела практически на 60%, а рубль подешевел к доллару почти на 30%. И если первое стало отчасти следствием глобального сокращения спроса, а отчасти – срывом договоренностей между основными участниками мирового нефтяного рынка относительно объемов поставок и цен, то второе является нашим внутренним делом. По движениям рынка заметно, что ЦБ, обладающий значительными валютными резервами, стремится удержать динамику курса управляемой. Но, так или иначе, доходы населения с рублевыми зарплатами примерно на 30% уже понизились. А это неизбежно приведет к изменению структуры потребления в пользу более дешевых товаров. Решение тех проблем, с которыми столкнулась сегодня наша экономика, лежит далеко за сферой ответственности ЦБ и требует фискальных действий правительства. Целый ряд стран уже идут по этому пути, и Россия явно не останется в стороне. ЦБ будет поддерживать курс рубля, но он объективно обесценивается, поэтому сжигать в топке мнимой стабильности резервы нецелесообразно: рубль все равно подешевеет: либо сегодня при сохранении резервов ЦБ, либо через месяц – после их истощения. Экономика сегодня страдает не столько от валютной нестабильности, сколько от недостаточного спроса, поэтому лечить будут именно спрос. Потребность в нефти сама по себе не возрастет, и цены на нефть не вернутся к прежним высотам. Да и качество экономики, опирающейся на нефть, как мы увидели, оказалось невысоким. Нам придется научиться жить в условиях дешевой нефти и работать больше за меньшие деньги.

Страны Евросоюза и США уже обнародовали правительственные программы помощи экономики. Среди них – налоговые послабления для граждан и бизнеса, бюджетные дотации, кредитные и налоговые каникулы и многое другое. Цель – оставить как можно больше средств в руках населения для потребительского спроса. Даже ценой больших бюджетных дефицитов. У России сегодня есть все шансы провести эффективные изменения в фискальной политике: два предыдущих года бюджет сводился с профицитом, что позволило накопить немалые резервы, а еще есть Фонд национального благосостояния с 9,5 трлн рублей, средства которого могут существенно изменить баланс экономических тенденций.

На вопрос: как будет выглядеть экономика России к концу декабря 2020 года, вряд ли кто-то может сегодня ответить однозначно. Попробуем построить несколько сценариев, которые представляются наиболее вероятными.

В первом сценарии будем исходить из того, что глобальный ландшафт не меняется и мировая экономика входит в рецессию (из-за коронавируса и по причинам порожденного им спада во многих отраслях). В этом случае низкий реальный спрос и низкая активность финансовых рынков оставят цену на нефть на уровне 25-30 долларов за баррель. Спасти бюджет, доходы которого при прежних ценах чуть не на половину состояли из нефтедолларов, в этом случае сможет только дешевый рубль. При ограниченной способности экономики быстро заместить подорожавший импорт отечественными товарами это разгонит инфляцию, дополнительно опустошая карманы людей и сокращая реальное потребление. Поэтому ЦБ не позволит рублю упасть слишком низко, чтобы не уничтожить спрос, а сбалансируют его на уровне 90–100 рублей за доллар, достаточном для того, чтобы задышали импортозамещающие производства и одновременно не атрофировался потребительский спрос. Совсем недавно ЦБ принял очень непростое с финансовой точки зрения решение, оставив без повышения ключевую ставку, и этим показал, что среди макрорегуляторов есть консенсус по поводу необходимости стимулирования экономического роста. Поддерживая действия ЦБ, Правительство РФ может придать экономике фискальный стимул, влив в нее деньги. Форматы могут быть разные, и обсуждение их сейчас идет: выделить равные суммы каждому гражданину, отменить на короткое время НДФЛ, оказать точечную поддержку. Деньги, находящиеся на руках населения, пойдут в потребительские расходы, что подтолкнет экономику. Конечно, не стоит ожидать в этом случае качественного и быстрого роста: всё начнется с пищевой и легкой промышленности. Но это вполне реализуемый вариант.

Второй сценарий исходит из тех же глобальных перспектив, но предполагает весьма вероятное ужесточение фискальной политики, которая более 15 лет ориентировалась на создание резервов, и уйти от нее непросто. К тому же часто проговаривается страх потерять системообразующие предприятия, что многим представляется более опасным, чем очередное снижение реальных доходов населения. В то же время выпавшие из-за удешевления нефти бюджетные доходы надо чем-то заместить. И это может быть сделано за счет усиления налогового бремени для физических лиц и для малого и среднего бизнеса, что мы и наблюдали все последние годы. Крупный бизнес в этом случае будет поддержан государством (через налоговые послабления или дотации) и спасен. Но население будет беднеть, а стагнация экономики продолжится и, вполне возможно, перейдет в открытую рецессию.

Третий сценарий исходит из того, что дешевая нефть не устраивает слишком многих участников рынка, большинство из которых (если не все) не готовы терпеть ее слишком долго. Это заставит их возобновить переговоры в формате ОПЕК+. В этом случае представляется достаточно вероятным отскок цены на нефть в привычные 50–60 долларов за баррель. Тогда рубль отыграет часть своего падения, хотя и не восстановит прежний курс, оставшись в диапазоне 70–75 рублей за доллар. Это позволит правительству не менять фискальные приоритеты и продолжать жесткий фискальный курс. Постепенное, но не радикальное снижение располагаемых доходов удержит потребительский спрос и позволит экономике не провалиться, но и роста ее ожидать не приходится.

Из трех сценариев лишь первый предполагает активные действия правительства и задает предпосылки к наращиванию темпов экономического роста. Вероятность его реализации в любом случае не больше одной трети. При этом следует учесть, что такой практики у российского правительства еще не было, а новации в макроэкономической политике внедряются и приживаются с трудом.

В целом же надо понимать, что истинный масштаб кризиса и его последствий станет более или менее понятным не раньше второго полугодия, когда статистика отразит снижение экспорта и изменения в платежном балансе. Тем не менее, уже случившееся заставляет готовиться к серьезным испытаниям: рубль уже упал, вслед за этим неминуемо начнут расти цены, а ожидаемый спад начнет повышать уровень безработицы. Но у экономики есть резервы, и от их расходования во многом и будет зависеть глубина спада. Быстрее всего деньги до экономики доходят через карманы населения. Что касается привязки курса рубля к ценам на нефть – это реальность, от которой нам сегодня не отмахнуться, с этим придется жить еще довольно долго. Но шаги по первому сценарию помогут выйти на путь, отвязывающий экономику от нефти. Справедлив тезис о том, что любой кризис открывает новые возможности, как и верно то, что исторически мало какие страны такими возможностями смогли воспользоваться. Однако в новейшей истории России был 1998 год, когда, казалось бы, разрушительный обвал трансформировался в десятилетний экономический подъем. Имея такой опыт, мы можем предложить свой ответ на вызовы сегодняшнего кризиса.

Фото: Роснефть