Маятник в сторону глубинки

Промышленность в России – как маятник. Еще вчера он замер в столицах и на Урале. Сегодня – сдвинулся в сторону провинции. Там, где раньше в лучшем случае был элеватор или распределительный склад, теперь стоят цеха. В Ессентуках – мониторы, в Костроме – автомобильные системы, в Бурятии – металлы и редкоземы. Новая индустриальная география пишет себя заново, точка за точкой.

В 2023 году промышленное производство в стране выросло на 3,5%, при этом обрабатывающая отрасль прибавила 7,5%. География роста широка: в 66 регионах зафиксировано увеличение выпуска, в 19 из них – более чем на 10%. Лидерами стали Чувашия, Камчатка и Сахалин. Иными словами, промышленность начала жить по новым координатам.

Заводы идут вглубь

За 2023 год в России открылось 176 новых крупных производств. Причем многие из них – в местах, где раньше ничего индустриального не было. Так, в городе Ессентуки, известном минеральными водами и тишиной санаториев, теперь работает завод «Бештау Электроникс». Он выпускает мониторы и готовится собирать моноблоки, компьютеры, периферию. Запущенный с нуля проект стал отправной точкой кластера электроники на Ставрополье.

В Костроме компания «Итэлма» запустила первое в России производство систем ABS и ESP – до этого их либо импортировали, либо делали под контролем зарубежных концернов. В 2024 году с конвейера сошло 550 тыс. комплектов, а в 2025-м предприятие уже начало изготавливать компоненты для гидроблока и электронных модулей, чтобы к 2026 году локализовать процесс на 75%. Завод стал не только технологическим, но и географическим прорывом: впервые такие сложные узлы начали делать в Верхнем Поволжье.

Москва и Калининград: индустриальный ренессанс

После ухода Renault московский завод был перезапущен под брендом «Москвич». В 2023 году здесь собрали 31 тыс. автомобилей, из них 4 тыс. – электромобили. Производство ведется с участием китайского партнера JAC, а спрос пока поддерживается в том числе за счет корпоративных закупок и госпрограмм. Завод стал символом того, что столичная промышленность может не только выживать, но и трансформироваться.

А в Калининграде «Автотор» пошел дальше: сначала наладил выпуск машин пяти китайских марок (Kaiyi, BAIC, Foton и др.), а затем создал промышленный кластер из 12 заводов автокомпонентов. В 2024 году запущено производство электродвигателей, в 2025-м – предсерийный выпуск электрокара «Амберавто». Это первый в стране электромобиль категории L7 с локализацией более 90% – от батареи до программного обеспечения.

Петербург: смена вывесок

В Северной столице бывший завод Nissan обрел вторую жизнь под брендом Xcite. Там собирают кроссоверы на базе китайских моделей, а к весне 2025 года выпущено около 20 тыс. машин. Предприятие входит в перечень приоритетных городских проектов и делает ставку на сегмент служебного транспорта и каршеринга.

Заводы Toyota и GM пока остаются в ожидании. Площадка GM используется как учебно-производственный полигон, однако правительство заявило о планах ее возрождения в 2026 году. Это значит, что даже временное «затишье» не означает забвения.

Индустрия нового типа

Тренд последних двух лет – не просто расширение, а диверсификация. Ульяновск, прежде известный авиазаводом, стал точкой роста для коммерческого автопрома: здесь запустили завод Sollers TR по выпуску среднетоннажных грузовиков. С конвейера сошли первые партии техники, а рядом – предприятия по обивке, электронике, металлообработке. Формируется настоящий логистический автокластер.

В Твери открылось предприятие RoboLabs, производящее профессиональное кухонное оборудование – грили, печи, попкорн-аппараты. Продукция уходит в школы, кинотеатры, фастфуд. Регион, не ассоциировавшийся с пищевым машиностроением, теперь уверенно занимает эту нишу.

В Приморье, в городе Артем, начал работать завод по выпуску полимерных труб – важнейшая замена изношенной инфраструктуры ЖКХ на Дальнем Востоке. Рядом строится завод лакокрасочных материалов при участии южнокорейского инвестора. Проекты реализуются в рамках режима Свободного порта Владивосток и доказывают, что инвестиции приходят не только в центр, но и в крайние точки страны.

Подмосковье: карта покрыта точками

В 2024 году в Московской области открыли 41 новое производство. Среди них – предприятия фармацевтики, упаковки, бытовой техники, серверного оборудования. В индустриальном парке «Есипово» запущен завод по сборке кухонной техники, в Черноголовке – производство химических реагентов, в Дубне – композитные материалы. Магистраль М12 превращает логистику в ускоритель: инвесторы считают километры и идут туда, где путь до потребителя – короче.

Татарстан, Урал, Бурятия: регионы включаются в гонку

Татарстан стал примером «второго дыхания» промышленности. ОЭЗ «Алабуга» превратилась в экосистему: китайские электромобили, компоненты для беспилотников, химия, композиты, литий-ионные батареи. В соседнем «Иннополисе» в 2024 году открылся завод серверов – проект отечественного IT-инвестора.

Челябинская область возвращает себе статус машиностроительного региона: запущены цеха для выпуска троллейбусов, спецтехники и автобусов с роботизированными линиями. Заводы обновляют городскую среду, а инженерные профессии – возвращают престиж.

В Бурятии в строй вошел Озерный ГОК – крупнейший на востоке страны центр по добыче и переработке полиметаллов. Инвестиции превысили 100 млрд руб.

Промышленность приходит даже туда, где раньше казалось невозможным: в Дагестане начали перерабатывать сахарную свеклу, в Ненецком округе – ремонтировать нефтегазовое оборудование, не отправляя его за тысячу километров.

Фармацевтика и медтехника: из Москвы в регионы

Фармацевтика тоже движется на восток и юг. В Ростовской области открылся «ЮгМедФарм» – завод мощностью 125 млн упаковок лекарств в год. В Тюменской области предприятие «МИМ» запустило производство одноразовых шприцев и катетеров. Оба проекта – на частные деньги и с упором на импортозамещение. Вместо зависимости от индийских и китайских расходников – собственные линии, локальные рабочие места и устойчивые поставки в систему здравоохранения.

Электроника и чипы – снова в тренде

Если раньше производство электроники в России ассоциировалось с оборонкой и ЗАТО, то теперь оно все увереннее выходит в открытую экономику. В 2024 году в Подмосковье начал работу новый корпус завода «Арсенал» (группа «Промтех»), где запущено производство микрочипов, диодов и телеком-компонентов – от автомобилей до спутников. Завод оснащен линиями, рассчитанными на выпуск до 200 млн микросхем в год, включая силовые модули и базовую элементную базу для связи.

В Тверской области начато производство высокоточного литейного оборудования и сплавов для электроники и электромобилей. В Зеленограде и в наукоградах Московской области собирают серверы, системы хранения данных, элементы телеком-инфраструктуры. Все это – в чистых зонах, с кадровыми центрами и запросом на инженеров, которых страна давно недосчитывается.

Кластеры и особые режимы

На апрель 2025 года в России зарегистрировано 64 промышленных кластера в 50 регионах. В Карелии начал работу кластер беспилотников: уже выпущен грузовой дрон «Паук 30», предназначенный для аграрного сектора и тушения пожаров. В Башкирии, Челябинской области, Самарской и Тульской формируются объединения вокруг машиностроения и транспортных решений. В московском «Технополисе» за 2024 год открылось 30 новых производств – от микроэлектроники до медтехники. Петербург расширил свою ОЭЗ, добавив площадки на Парнасе и в Шушарах. Татарстан, как всегда, впереди: в «Алабуге» запущены линии по беспилотникам, а в «Иннополисе» идет сборка IT-серверов.

При подготовке обзора использованы следующие источники: Федеральная служба государственной статистики (Росстат), Министерство промышленности и торговли РФ, официальные пресс-релизы АО «Автотор», ГК «Итэлма», ГК «Соллерс», ПАО «КАМАЗ», ТАСС, Интерфакс, РИА Новости, «Коммерсантъ», РБК, «Ведомости», «Эксперт», «Бизнес Online», Drom.ru, Motor.ru, Autonews.ru, Российская газета, Лента.ру, Автоновости дня, сайты региональных администраций и ОЭЗ (Москва, Татарстан, Санкт-Петербург, Калининградская область, Приморский край), Индустриальные Парки.РФ, ClusterMap, Минэкономразвития РФ, отраслевые аналитические обзоры и выступления на форумах «Иннопром», «Технопром», «Транспорт России»

Выставка без куратора

С момента запуска первого спутника в 1957 году человечество оставило в космосе тысячи «следов»: от отработанных ступеней ракет и легендарных аппаратов вроде «Востока-1» Гагарина и «Аполлона-11» до заброшенных объектов на Луне.

Ученые считают, что эти объекты – не просто металлолом, а свидетели технологического прорыва XX века. Их сохранность в вакууме позволяет изучать материалы и конструкции спустя десятилетия.

Сегодня эти раритеты стали предметом изучения новой дисциплины – космической археологии. В отличие от традиционной, которая исследует древние цивилизации, она анализирует артефакты внеземной деятельности человека. Такие, к примеру, как остатки ракет на орбите и поверхности других планет, а также советские и американские миссии («Луноходы» или «Аполлоны»).

В будущем эта наука может помочь сохранить наследие космической эры для потомков. Если, конечно, мы сможем защитить эти артефакты от времени, микрометеоритов и будущих колонизаторов.

«Наследили» на орбите

Дело в том, что «экспонаты» на орбите Земли находятся буквально на грани исчезновения. Они меньше всего защищены от внешних воздействий – да хотя бы от того же космического мусора. А его в околоземном пространстве становится все больше и больше. Сейчас там «болтается» около 30 тысяч крупных обломков размером более 10 см – от ступеней ракет до потерянных космонавтами инструментов. А также 500 тысяч объектов от 1 до 10 см и более миллиона частиц от 1 мм до 1 см в диаметре.

Есть и оригинальные экземпляры. Такие, например, как бороздящий просторы Солнечной системы всего в 240 тысячах километров от Земли спортивный автомобиль, запущенный в феврале 2018 года в качестве имитации полезной нагрузки во время испытаний ракеты Falcon Heavy.

Мусорный массив уже образовал некое подобие новой мини-галактики, в котором путаются матерые астрономы. Например, в 2020 году астрономы обнаружили, что объект, изначально принятый за астероид 2020 SO, на самом деле оказался частью разгонного блока «Центавр» от миссии «Сервейер-2», запущенной в 1966 году. Аналогичная ситуация произошла с астероидом 2013 QW1 – его искусственное происхождение подтвердилось после спектрального анализа.

Некоторые фрагменты космического мусора спустя годы возвращаются на Землю. Например, временный спутник WT1190F вошел в атмосферу над Индийским океаном в 2015 году. Его траектория напоминала движение межпланетного объекта, поэтому NASA тщательно отслеживало его полет, чтобы точно предсказать место падения.

С увеличением количества космического мусора растет и число ошибочных идентификаций. Ученые тратят ресурсы на различение астероидов и техногенных обломков – вместо того чтобы сосредоточиться на реально опасных объектах. Однако отслеживание такого количества объектов – крайне сложная задача, особенно с учетом постоянного роста числа запусков государственных и частных миссий.

Проблему усугубляет недостаточная прозрачность некоторых компаний. Так, в 2023 году стартап AstroForge отказался раскрывать, к какому астероиду направляется его аппарат Odin, сославшись на коммерческую тайну. Это вызвало критику со стороны научного сообщества, и после давления AstroForge все же указал цель – астероид 2022 OB5.

По прогнозам ученых, стремительное увеличение числа космических миссий и мусора может сделать околоземную орбиту непригодной для полетов уже в ближайшие десятилетия. Даже небольшой обломок способен нанести серьезный ущерб – например, пробить обшивку МКС.

Космический «клининг»

Что касается ценных космических артефактов, то мусор может попросту «переварить» их. То есть – уничтожить. Доставить же их на Землю и выставлять в музеях на радость широкой публике пока не представляется технически возможным: при спуске они попросту сгорят в плотных слоях атмосферы, как это уже было с первым искусственным спутником Земли.

А чтобы оставить экспонаты на орбите на века, нужно как следует почистить «музейное» пространство.

Попытки сделать это уже предпринимаются. Космические агентства и частные компании по всему миру активно разрабатывают технологии для очистки околоземной орбиты от мусора. Среди предлагаемых решений есть как футуристические концепции, так и проекты, которые могут быть реализованы уже в ближайшие годы.

К примеру, европейское космическое агентство (ЕКА) совместно со швейцарским стартапом ClearSpace SA готовит историческую миссию ClearSpace-1. В рамках проекта специальный аппарат с четырьмя роботизированными руками захватит и безопасно уведет с орбиты отработавший спутник PROBA-1, после чего оба объекта сгорят в атмосфере.

Изначально целью миссии был адаптер VESPA от ракеты Vega, но в 2023 году выяснилось, что он, вероятно, столкнулся с другим обломком и разрушился. Это наглядный пример синдрома Кесслера – эффекта лавинообразного роста космического мусора из-за цепных столкновений. Из-за инцидента запуск перенесли с 2026 на 2028 год.

ClearSpace-1 – ключевой элемент программы ЕКА Zero Debris («Ноль мусора»), цель которой – значительно сократить количество орбитальных отходов к 2030 году.

Другой перспективный проект – ELSA-M, его разрабатывает компания Astroscale. В 2021 году успешно прошли испытания прототипа ELSA-d, подтвердившего возможность магнитного захвата и контролируемого свода спутников с орбиты.

В 2024 году дочерняя компания Astroscale UK получила финансирование от ЕКА и Космического агентства Великобритании. Запуск ELSA-M запланирован на 2026 год, и в будущем эта технология может стать основой для первого коммерческого сервиса по уборке космического мусора. Уже сейчас владельцы спутников могут оставить заявку на утилизацию через сайт Astroscale.

Среди других предлагаемых решений – лазерные системы, сети для захвата обломков, спутники-уборщики и даже орбитальные перерабатывающие станции.

Внеземные памятники

С момента высадки «Аполлона-11» в 1969 году Луна перестала быть безжизненным небесным телом. Сегодня на ее поверхности находятся десятки артефактов – от посадочных модулей и луноходов до флагов. Здесь находятся следы 12 астронавтов США, советские «Луноходы», китайские роверы и множество зондов.

Среди них есть и особо ценные объекты. Такие, к примеру, как место посадки «Аполлона-11» в 1969 году. Именно здесь люди сделали, как сказал один из астронавтов первой лунной миссии Нил Армстронг «один маленький шаг для человека и огромный прыжок для всего человечества», оставив следы на другом небесном теле. Осталось здесь и оборудование экспедиции «Аполлон» – сами автоматические аппараты, научные приборы, диск с записью посланий лидеров 74 стран мира, следы американских астронавтов и колеи роверов на поверхности спутника Земли.

В северо-западной части равнины Моря Дождей, недалеко от мыса Гераклита застыл величественным памятником человеческому прогрессу первый успешный планетоход «Луноход-1», приземлившийся здесь в ноябре 1970 года. Аппарат проработал здесь почти 11 месяцев, проехал 10,5 км и обследовал 80 кв. км лунной поверхности, передав на Землю 211 лунных панорам и 25 тысяч фотографий.

Эти объекты не защищены атмосферой, поэтому микрометеориты и перепады температур постепенно разрушают их. Но есть и рукотворные угрозы. Такие, как будущие экспедиции или коммерческие проекты, которые могут случайно повредить исторические места.

Чтобы защитить эти уникальные объекты от разрушения, космического мусора и туристов, человечество пытается предпринять различные упреждающие меры.

Как поделить Луну?

На сегодняшний день Луна юридически не принадлежит ни одной стране. Согласно Договору о космосе 1967 года, ратифицированному 110 государствами, включая все космические державы, спутник Земли считается достоянием всего человечества. Документ гарантирует свободу исследования и посещения любых участков Луны для всех стран и их граждан.

Однако есть нюанс: любая деятельность на Луне должна осуществляться «с должным учетом интересов других государств» (ст. IX). Именно на эту норму ссылаются США, включив места посадок миссий «Аполлон» в свой Национальный реестр исторических мест. NASA даже разработало рекомендации по их облету, хотя эти правила не имеют юридической силы и касаются лишь компаний, сотрудничающих с агентством.

Американский юрист Мишель Хэнлон, эксперт по космическому праву, сравнивает лунные артефакты с объектами всемирного наследия вроде Мачу-Пикчу: «Мы защищаем не просто металл и следы астронавтов – мы сохраняем символ величайшего технологического прорыва человечества. Эти места напоминают нам о подвиге тысяч людей, включая тех, кто погиб на пути к звездам».

Сейчас Луна снова находится в центре внимания. США планируют отправить на спутник первую женщину (по программе «Артемида»), Россия готовит пилотируемую миссию на 2030-е годы, Китай и Индия активно развивают свои лунные программы. Частные компании (SpaceX, Blue Origin, ispace) работают над туристическими и коммерческими миссиями.

Пока американские правила касаются только их исторических объектов. Но это первый прецедент, когда внеземной объект признан культурной ценностью. Возможно, именно так начнется формирование международной системы управления Луной – мирной, устойчивой и справедливой. Главный вопрос: сможет ли человечество договориться, или новая гонка превратит Луну в поле юридических и политических конфликтов?

«Приватизация» спутника

Как отмечает вице-президент Международной ассоциации участников космической деятельности Валентин Уваров, США через свои нормативные документы пытаются установить односторонние правила для всех, кто планирует лунные миссии. Речь идет о так называемых «технических нормах», которые Вашингтон стремится сделать обязательными для других стран и частных компаний.

Американские регуляторы выражают обеспокоенность возможным ущербом для исторических мест посадок «Аполлонов». В числе угроз указаны: аварии при посадке, поднятая пыль (из-за слабой гравитации лунный реголит может разлетаться на километры), химическое загрязнение от ракетного топлива.

Уваров задается вопросом: «Кто и как определит «безопасное расстояние» для работы возле этих зон? Если, по мнению США, кто-то слишком активно «пылит» на Луне, даже не зная, где пролегает эта условная граница, – не столкнется ли он с американскими юридическими претензиями?»

Также эксперт обращает внимание на двойную стратегию Вашингтона: формально США поддерживают международное космическое право, а фактически – подменяют его национальными нормами, выгодными американским интересам.

Особое беспокойство вызывает размытость терминологии: США говорят о «лунных исторических местах», тогда как в международном праве приняты формулировки «объекты» и «места посадки».

Аналитики утверждают, что такое поведение США связано с тем, что в Вашингтоне понимают, что монополия на космос рушится. Новые игроки (Китай, Индия, частные компании) активно осваивают Луну. А старые методы влияния (например, привязка партнеров к своим проектам) теряют эффективность.

Поэтому Америка ищет новые рычаги контроля – в том числе через юридические нормы, которые могли бы де-факто регулировать деятельность других стран в космосе.

Конечно, никто ни в России, ни в США, ни в Китае не отрицает: первые лунные артефакты нуждаются в защите. Без согласованных международных мер они могут быть уничтожены. Причем не злым умыслом, а просто из-за физики (той же лунной пыли). Но ключевой вопрос: «Должна ли эта защита основываться на односторонних правилах одной страны – или же требуется широкий международный консенсус?» Пока ответа нет. Но гонка за Луну делает этот вопрос все более острым.

Космическое «ЮНЕСКО»

Ответ на него пытается найти и Роскосмос. Представители госкорпорации уже не раз предлагали разработку и заключение международных соглашений по охране ключевых объектов. Вплоть до создания «космического ЮНЕСКО» – организации для охраны внеземного наследия. Именно она будет принимать общие для всего человечества законодательные акты.

В них будет четко обозначен, допустим, размер буферных зон вокруг лунных памятников. То есть, запрет на посадку в радиусе нескольких километров от исторических мест. Будут определены и зоны ответственности, если кто-то, допустим, повредит «Луноход-1». Также соглашение должно предусматривать проведение дистанционного мониторинга состояния артефактов с помощью камер и датчиков контроля.

Первые шаги на этом пути уже делают. Для того, чтобы сохранить доказательства нашего технологического прорыва и культурное достояние планеты, пять лет назад более 50 стран (в том числе – Россия, США и Китай) подписали «Соглашения Артемиды», касающиеся сохранения космического наследия. Отдельное обязывающее соглашение ООН также предусматривает защиту лунных объектов. А в этом году Всемирный фонд памятников впервые включил Луну в список находящихся под угрозой объектов культурного наследия.

Действительно, трудно заботиться о следах ботинок, оставленных в пыли лунного реголита на расстоянии 384 467 км от Земли. Но люди стремятся их защитить. Им предстоит пройти долгий путь к многостороннему универсальному соглашению об управлении защитой, сохранением или увековечиванием всего человеческого наследия в космосе.