Может ли Россия потерять единственного союзника на Балканах? Фактор сербских протестов
Трагедия вызвала широкий общественный резонанс. Активисты и студенты обвинили действующую власть в коррупции и халатности при ремонте инфраструктуры. Протестную волну подпитывает недовольство социально-экономической ситуацией в Сербии.
Протестующие выступают против действующего президента Александра Вучича и правящей Сербской прогрессивной партии (СПП). С лета 2025 года протесты фактически переросли в беспорядки, сопровождающиеся столкновениями с полицией и нападениями на региональные офисы правящей партии.
Ядром протестов стали студенты Белградского университета и вузов других городов, объединившихся в проекты «Студенты 1.0» и «Студенты 2.0». К ним присоединились некоторые оппозиционные партии и экоактивисты. Дело постепенно дошло до забастовок госпредприятий, предприятий энергетики, работников ж/д и преподавателей. Поддержку протестующим выразили также известные деятели культуры Сербии, включая режиссера Эмира Кустурицу и актера Милоша Биковича. Власти в ответ организовывали митинги в поддержку президента Вучича и правящей СПП.
Главным требованием демонстрантов стали досрочные выборы в Народную скупщину. Сербский однопалатный парламент Также выражались требования к отставке чиновников, ответственных за трагедию в Нови-Саде, и освобождению задержанных в ходе протестных акций. Повсеместно звучали призывы к необходимости усиленной борьбы с коррупцией во властных эшелонах.
К августу 2025 года протесты стали все больше радикализироваться, превратившись в регулярные стычки протестующих с полицией. В городах начался погром офисов СПП. Сербская полиция применяла против протестующих слезоточивый газ и водометы. Президент Сербии Александр Вучич обвинил протестующих в попытке «заживо сжечь» сторонников СПП в Нови-Саде и заявил, что протесты «организованы извне». Посол России в Сербии Александр Боцан-Харченко отметил, что протесты постепенно приобретают характер цветной революции.
Опасения Москвы
Стоит подчеркнуть, что явной антироссийской риторики в сербских протестах не наблюдается. Среди сербов распространены русофильские настроения, что признают, в том числе, в прозападной оппозиции. Характерно, что в протестах участвуют совершенно полярные по взглядам группы: от ультраправых националистов и монархистов (традиционно поддерживающих более тесную интеграцию с Россией) до сторонников сближения с ЕС и НАТО.
При этом среди протестующих в Сербии зреет недовольство по поводу того, что российское правительство однозначно поддержало действующую власть в Сербии. Российский МИД выступил с заявлением в поддержку действий сербских правоохранительных органов и назвал протесты беспорядками, а митингующих — «хулиганами», которые «атакуют административные здания, отделения правящей партии».
Российская позиция в этом плане объясняется геополитической логикой. Белград остается ключевым союзником Москвы на Балканах, с которым сохраняется тесное энергетическое, военное и дипломатическое сотрудничество. Поддержка действующего правительства для Кремля означает сохранение предсказуемости и управляемости отношений. Учитывая, что у протестующих, по сути, нет четкого сформулированного видения, какой должна быть Сербия без Вучича и СПП, и четкого лидерства, вероятность непредсказуемых последствий для Сербии неизбежно возрастает, и Кремль обеспокоен подобным сценарием. Многие проводят аналогии с цветными революциями и украинским Майданом, которые, по итогу, закончились войнами внутри этих стран (примеры Грузии после 2003 года, Украины после 2014 года, Армении после 2018 года). Неуправляемый характер противостояний между властью и обществом в Сербии открывает окно возможностей, в том числе, для западных стран, которые могут воспользоваться слабостью центральной власти в Белграде. В этих условиях не исключено усиленное давление на Белград, в том числе по вопросу антироссийских санкций. До сих пор неясно, кто гипотетически может заменить Вучича, поскольку протестующие не представили альтернативы, а это только усиливает непредсказуемость дальнейших событий внутри Сербии.
Балканская непредсказуемость
По мере затяжного кризиса возможен сценарий, при котором обвинения в адрес Кремля усилятся, мол российское руководство «выступает против воли сербского народа» или же «открыто поддерживает применение силы против протестующих». Такие настроения становятся вирусными и быстро интегрируются в уличную риторику, особенно в студенческой среде. Возможно, это и не нанесет серьезный удар по симпатии сербов к России. Но риск эрозии «народной дипломатии», на которую традиционно опиралась российская политика на Балканах, становится ощутимее, учитывая диаметральную противоположность взглядов на события в Сербии со стороны правительства РФ и сербского общества. Если в Москве рассматривают «внешнее вмешательство», то на сербских улицах видят «внутреннюю ответственность власти».
Для понимания возможной траектории полезны аналогии на тех же Балканах. В Черногории после громкого процесса по делу «госпереворота-2016» первоначальный обвинительный приговор в адрес подозреваемых в госперевороте (среди подозреваемых фигурировали граждане России) был отменен апелляцией спустя уже много лет (суд оправдал фигурантов дела уже в 2024 году). Тем не менее политические последствия (вмешательство России как повод к ускоренному вступлению Черногории в НАТО и закрепление прозападного курса в стране) оказались устойчивыми. Этот пример показывает, что институциональный вектор, заданный в «силовой» фазе кризиса, сохраняется, даже если спустя много лет судебные инстанции утверждают юридическую переоценку прошедших событий. Примеры цветных революций показывают, что уличная фаза способна ускорять трансформации в политических элитах и способствовать кардинальной смене курса. Сегодняшние настроения на волне протестов в будущем могут привести к институциональным и законодательным закреплениям, которые будут определять политику Сербии, в том числе в отношении России.
С другой стороны, сербские протесты, которые поддерживаются в настоящее время ЕС, могут привести к обратному сценарию, когда к власти могут прийти более радикальные русофильские элиты. В этом случае, подливание масла в огонь Брюсселем в будущем может обернуться против него самого.
Сценарий может развиваться по аналогии с Исламской революцией 1979 года в Иране, когда Запад фактически отказался от поддержки шаха и сосредоточился на обеспечении прихода к власти аятоллы Хомейни. Опасаясь, что в случае прихода левых сил, составлявших ядро Исламской революции, Иран перейдет под влияние СССР, на Западе решили поддержать приход к власти религиозного правительства, которое, по крайней мере, точно не будет просоветским. По итогу, Иран после прихода Хомейни выстроил свою политику целиком на противостоянии с Западом. При подобном сценарии, в Сербии могут взять курс на окончательный отказ от будущей интеграции с ЕС и более тесное взаимодействие с Россией и Китаем.
В любом случае, варианты развития событий в Сербии пока трудно предсказать. Будет ли Сербия более прозападной или пророссийской, зависит от того, сохранят ли Вучич и СПП текущую политическую конфигурацию. Если же власти под давлением улицы пойдут на досрочные парламентские выборы, то все будет зависеть от новой политической силы, которая придет к власти на волне протестов.