Большая неопределенность: почему экономические кризисы непредсказуемы?

Мировой экономический кризис, который разразился в 2008 году и через череду «черных лебедей» в разных отраслях длился несколько лет, заставил экспертов и аналитиков с мировым именем задуматься над проблемой: почему перестали работать классические теории, объясняющие законы капиталистического хозяйства?

В то же время некоторые теоретики вообще задались вопросом: а есть ли какая-то универсальная теория, которая могла бы объяснить, почему экономические кризисы периодически случаются вообще?

И до сих пор в академической, экспертной западной среде ведутся многочисленные споры, широкие дискуссии, которые касаются «слома» моделей классических экономических теорий. Но действительно ли что-то ломалось в теоретических построениях людей, заложивших своими трудами основы современного капитализма? Или же просто они изначально опирались на ошибочные посылки и предположения, которые просто не могли предусмотреть сложности, неоднозначности постоянно развивающегося рынка? А может во всем виноват человечек – единственный и неповторимый творец неопределенности?

Неоклассическое и кейнсианское направление экономических школ

Экономика в реальной жизни со всеми процессами производства, распределения, обмена и потребления благ находится в тесной связи с экономической научной теорией. За более чем 250 лет с момента основания первых объясняющих все эти процессы моделей появилось несколько основных школ и направлений. Однако до сих пор так и не появилось общепринятой точки зрения на то, почему время от времени случаются экономические кризисы.

Нет ответа и на вопрос, почему кризисы цикличны с волнообразными спадами и подъемами, которые к тому же в реальности XXI века еще и нарушают все прогностические модели по срокам негативных явлений.

Для того, чтобы понять, как именно объясняют процессы капиталистического хозяйства и кризисные явления ведущие экономические направления, коротко рассмотрим каждое.

Современная экономическая теория основывается на четырех крупных направлениях – неоклассическом, кейнсианском, марксистском и институционально-социологическом.

Неоклассическое направление построено на базе политэкономии Адама Смита и теории Даниэля Риккардо. Их идеи в рамках так называемой «Кембриджской школы» развил Альфред Маршалл, которого считают основоположником неоклассического направления.

Одна из важных черт научной деятельности Маршалла-экономиста в том, что он старался максимально подтвердить теоретические выкладки практическими наблюдениями. Он часто посещал английские фабрики и заводы, сотрудничал с Королевской комиссией по вопросам труда и заработной платы, помощи бедным и налогообложению.

Отличие Маршалла от коллег-экономистов в том, что он объединил в своих работах идеи классической политэкономии, маржинализма (предельности экономических процессов) и исторической школы. Поэтому его и считают неоклассиком.

Исходным пунктом концепции Маршалла считается идея свободной конкуренции, невидимой руки рынка, которая направляет развитие экономики по рациональному, эффективному пути роста. Если классики – А. Смит и Д. Риккардо – в своих построениях опирались на закон стоимости, то неоклассики ввели понятия закона спроса и закона предложения. Также важную роль в теории А. Маршалла играют предельные величины в издержках, продуктах, прибыли и дохода.

В наши дни нередко закон стоимости А. Смита экономистами-неоклассиками вообще игнорируется, и все построения основываются на законах спроса и предложения. Дальнейшее развитие направления основывается на теории монетаризма и неолиберализма. Один из главных сторонников идеи монетаризма, Милтон Фридмен, считал, что основным стимулятором и стабилизатором экономики можно считать находящуюся в обращении денежную массу. И в задачу государства входит регулирование денежного обращения.

В неоклассическом экономическом направлении кризисы рассматриваются как нечто случайное и быстро проходящее. Преодолевать кризисы, по мнению неоклассиков, помогает свободная конкуренция.

Кейнсианское направление возникло на основе идей английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса, который считал, что экономика базируется на тесной взаимосвязи государства и рынка. Более того, Кейнс был уверен, что успех эффективности рыночной экономики напрямую зависит от государственного регулирования, отсутствие же такого контроля он называл катастрофой.

Теория Кейнса появилась в качестве своего рода экономического ответа на Великую депрессию 1929–1933 годов. По мнению идеолога, бушевавший тогда кризис показал неспособность инструментов неоклассической теории в обеспечении стабильно-поступательного развития рынка.

Для выхода из кризиса Кейнс предлагал использовать методы поддержки эффективного совокупного спроса, который определяется тремя составляющими: потреблением населения, инвестициями предприятий и госрасходами. Кейнс считал, что если потребители неспособны оживить спрос, то за них это всегда сможет сделать государство – через крупные инфраструктурные проекты, снижение налоговой нагрузки, доступное кредитование и т. д.

Более того, по мнению Кейнса, стимулировать рост промышленности способна война. В качестве примера он приводил Германию 1930-х годов, которая «вылезла из экономической ямы» за счет наращивания оборонных расходов и перестройки всей промышленности под военные нужды. Еще одним примером правильности своей теории он считал выход США из Великой депрессии с началом Второй Мировой войны: если в 1940 году на оборону уходило 1,4 млрд долларов (1,5% ВВП), то в 1945 году этот показатель вырос до 86 млрд долларов (более 36% ВВП).

В современном мире неокейнсианство делает попытки модификации теории под реалии нашего времени. Особое внимание в своих теоретических наработках последователи Д. М. Кейнса уделяют долгосрочной динамике экономического развития. Проблему решает, по их мнению, систематическое управление совокупным спросом со стороны государства.

Скептически настроенные по отношению к кейнсианству экономисты отмечают, что переход на военные рельсы дает лишь временный стимулирующий эффект, а на выход из кризисов влияет совокупность рыночных факторов.

Марксистское и институционально-социологическое направления в экономике

Основоположником марксистского экономического направления, как нетрудно догадаться по названию, был Карл Маркс, немецкий философ, экономист и социолог. Экономическая теория марксизма основывается на классике трудовой теории стоимости, которую его идеолог дополнил теорией прибавочной стоимости.

В классическом марксизме большое внимание уделяется понятию товара как продукта труда, участвующего в обмене. При разделении труда товар превращается в форму производственных отношений, которые по мере развития перерастают в капитал. Деньги также считаются товаром, у которого несколько функций – мера стоимости, средство обращения, средство накопления и средство платежа.

Важное теоретическое построение Маркса основывается на том, что в процессе труда рабочие создают прибавочную стоимость – разницу между созданной новой стоимостью и стоимостью рабочей силы, привлеченной к созданию новой стоимости.

При этом капитал возникает вследствие производственных отношений между наемными рабочими и капиталистами в процессе создания прибавочной стоимости. По мере производственного и рыночного кругооборота капитал последовательно проходит через денежную, товарную и производительную формы.

По Марксу, экономический закон капитализма заключается в максимизации прибавочной стоимости.

В марксистской политэкономии кризисы рассматриваются в качестве периодически возникающих закономерностей капиталистического развития. В соответствии с теорией Маркса кризисы происходят из-за того, что индивидуальные производители (капиталисты) в постоянной погоне за прибылью создают избытки товаров на рынке. При этом рыночная неопределенность сама по себе приводит к дальнейшему расширению производства.

Сигналом грядущего кризиса в марксистской экономической теории может служить падение прибыли в результате невозможности реализации товаров. Это приводит к тому, что предприятия, неспособные к оплате накопившихся долгов, разоряются, а вслед за собой тянут и всех экономических контрагентов.

Побороть кризис помогает перестройка производства под обеспечение новых потребностей всех участников рынка, что, в свою очередь, позволяет перезапустить экономический цикл.

Институционально-социологическое направление в экономике

Это одно из основных экономических направлений рубежа XIX и ХХ веков, в основе которых лежит несколько концепций.

Так, институционализм состоит из ряда теорий, которые акцентируют внимание на роли социальных институтов в экономическом развитии. Термин «институционализм» был впервые употреблен экономистом Уолтоном Хейл Гамильтоном для обозначения системы взглядов, в основе которых лежит институциональное устройство.

Отличие концепции от других экономических теорий того времени в том, что в ней процессы объясняются не только рыночными параметрами, но и социально-политическими, правовыми, психологическими, этическими факторами.

По мнению сторонников институционально-социологического направления, предложенная А. Смитом классическая модель устарела. В современном обществе экономическое поведение человека определяется социально-правовым устройством общества. Поэтому экономический анализ должен учитывать разного рода неформальные институции, закрепленные обычаем и официально принятыми в государстве институциональными законами. Эти представления с начала ХХ века изменились, сегодня институты вобрали в себя и формальные, и неформальные принципы организации жизни.

По мнению институционалистов, главным идеологом которых считается экономист и социолог Торстейн Веблен, политэкономию неправомерно сводить исключительно к производственным отношениям – из марксизма берется только сфера технологий. Общественную историю Веблен трактует как результат борьбы двух классов: бизнесменов и промышленников, которые организуют материальное производство.

Классику теории институционально-социологического направления развивает неоинституционализм с идеями прав собственности, общественного договора, новой экономической историей, трансакционной концепцией организаций. Неоинституционализм до сих пор считается в экономике одним из ведущих направлений – его наработки используются во внутренней хозяйственной политике ряда развитых стран.

Откуда же берутся циклические кризисы в экономике?

Обзор вышеупомянутых экономических теорий показывает, что их идеологи и представители при изложении своих взглядов нередко опираются на предшественников, дополняя и переосмысляя сложившиеся концепции.

Важно понимать, что ни одна из предлагаемых теорий неспособна исчерпывающе объяснить все законы и механизмы экономики. Поскольку экономика – не настолько точная наука, как физика или математика, точно описывающие через формулы модели и прогнозы развития событий. Многие процессы в экономике происходили единожды, а те, что повторялись, – изменялись под влиянием новых факторов и с другими дополнительными параметрами.

Именно поэтому предугадать кризисы невозможно. На момент становления капиталистической модели рынка кризисов в экономике как таковых не было, поэтому Адам Смит и Даниэль Риккардо ничего про них не писали. В неоклассической теории влияние кризисов уже приходилось учитывать.

Более того, после того как с середины XIX века кризисы начали появляться с определенной периодичностью, экономисты поначалу пытались даже отрицать их как нечто присущее рынку. По мнению некоторых теоретиков, возможны только частичные, локальные явления перепроизводства на отдельных рынках, но всеобщее перепроизводство невозможно в принципе.

Однако уже Карл Маркс в своем главном труде («Капитал») признал цикличность кризисов и даже попробовал описать закономерности их воспроизводства. При этом в своих построениях он во многом противоречил собственной же идее прибавочной стоимости как основы эксплуатации людей. Проблема марксистской теории в том, что объяснить причины возникновения и развития кризисов она так и не смогла. В свою очередь, неомарксисты пробовали объяснить кризисы перепроизводства недопотреблением представителей рабочего класса, который подвергается ограблению капиталистами.

Позже экономисты и эксперты пытались объяснить циклические кризисы по-разному. Была в ходу теория о связи кризисов с неурожаями в сельском хозяйстве, но быстро выяснилось, что эти явления зачастую не связаны друг с другом по времени возникновения. В какой-то момент даже появилось предположение о взаимосвязи кризисов с возникающими на Солнце пятнами.

Наиболее устойчивым оказалось объяснение возникающих кризисов уникальными причинами, способствующими развитию того или иного кризиса. Возникшая на этом объяснении теория вошла в качестве основных в учебник по макроэкономике Бена Бернанке, бывшего председателя ФРС США и Нобелевского лауреата, человека, которого привлекли к борьбе с последствиями кризиса 2008 года.

По мысли Бернанке, циклические экономические кризисы возникают вследствие накопления уникальных причин, влияющих на каждый конкретный кризис. К примеру, цикл научных открытий и внедрения изобретений, изменивших уровень производительности труда, привел к Великой депрессии.

По-своему на экономические кризисы смотрела австрийская школа экономистов в лице наиболее известных представителей – Людвига Мизеса и Фридрих Хайека. Они впервые отвергли внешние причины возникновения кризисов, сосредоточив внимание на внутренних – чисто финансовых. Если смотреть упрощенно, то Мизес и Хайек винили в возникновении циклических кризисов деньги, точнее, действия центральных банков, которые снижением ключевой ставки и расширением кредитов способствуют перепроизводству в промышленности.

Однако в начале XXI века грянула череда новых кризисов, которые с точки зрения старых, устоявшихся подходов объяснить уже было никак нельзя.

Глобальные изменения реалий рынка как причина кризисов

Начавшийся в августе 2007 года кризис постепенно перерос в череду негативных явлений, явно нарушающих вроде как зафиксированный ранее фактор цикличности. Обвал ипотечного рынка в США, кризис ликвидности в общемировой финансовой системе, экономические рецессии в развитых странах, наконец, долговый кризис в Европе – сыплющиеся одна за другой «неприятности» привели к тому, что все заговорили о второй Великой депрессии в истории человечества.

Кризис по своей глубине и остроте стал настолько беспрецедентным, что специалисты вынуждены были признать: ни одна из старых моделей при объяснении его причин не работает. Прежние экономические теории не просто не смогли предсказать возникновение новой Великой депрессии, но и не сумели предложить действенных рецептов по выходу из череды кризисов.

Кроме того, оказалось, что те эконометрические модели, за которые выдавались Нобелевские премии, сильно расходятся с экономической и финансовой реальностью. В которой к тому же появилось множество новых производных инструментов, точечное влияние которых сложно объяснить даже в рамках модернизированных экономических теорий.

Облигации CDO, кредитно-дефолтные свопы CDS и прочие инструменты при этом играли особую роль в углублении кризиса. Сложностью и непредсказуемостью в рыночном поведении они демонстрировали, насколько финансовый сектор превратился в самодостаточную гигантскую систему, которая не имела ничего общего с теориями классической экономики. В этой системе даже банки давно выглядели не привычными кредитными организациями, привлекающими депозиты и выдающими ссуды, а самостоятельными игроками, которые с риском для себя (а значит, и для экономики) инвестируют в различные инструменты.

Наглядный пример провала классической экономической теории – случившийся в далеком 1998 году крах хедж-фонда Long Term Capital Management (LTCM). Фондом LTCM несколько лет управляли лучшие специалисты по управлению рисками, он показывал отличную доходность. Однако в результате дефолта в России некоррелированные позиции фонда, на поддержке которых основывалась рисковая стратегия LTCM, резко повысили корреляцию (зависимость) активов, что и послужило причиной краха компании.

Во всем виноват человек: психология экономических кризисов

Одним кардинальным изменением инструментов и рыночных реалий объяснить возникновение экономических кризисов было уже невозможно, и в какой-то момент специалисты обратились к психологии человеческого поведения.

На самом деле, идея влияния человека на экономику – не новация современного мира. Еще в XIX веке британский философ, историк и экономист Джеймс Милль пробовал искать причину кризисов в душевных особенностях человека. Немалую роль, по Миллсу, на рынке играет человеческая паника, которая приводит к нерациональным поступкам, вызывающим нестабильность.

Эту логику подхватил и развил позже Сэмюэл Джонс-Лойд, банкир и политик, представитель денежной школы, который описывал поведение на рынке так: «спокойствие, улучшение, возрастание доверия, благополучие, возбуждение, спекуляция, потрясение, паника, застой, угнетение и опять спокойствие». Эта повторяющаяся цепочка человеческих эмоций, по мнению Лойда, объясняла цикличность возникающих кризисов.

Австрийскую школу политэкономии XIX века вообще называют «психологической», поскольку ее представители исходили из посыла, что люди, совершая даже простые покупки, ориентируются на собственные представления о балансе затрат и выгод от приобретения товаров.

Все ранние наработки различных экономистов привели к тому, что уже в первой половине XX века сформировалась психологическая школа экономических циклов. Однако употребления специализированных терминов в ее рамках оставалось в основном на уровне базового здравого смысла в поведении человека. Таким образом возникшая чуть позже экономическая психология рассматривала прежде всего практические рекомендации стратегии ведения бизнеса, а не общие положения поведения людей в тех или иных экономических ситуациях.

Дальнейшее развитие всех направлений, связанных в экономике с психологией, шло в русле предпринимательства, при этом психология динамики циклов экономического роста/спада в рамках психологии макробизнеса не рассматривалась. Но была попытка объяснения через призму теории бизнес-циклов, которая объясняют поведение предпринимателей совокупностью его опыта и восприятия реалий рынка. Если коротко резюмировать выводы различных исследований, то можно сказать, что поведение и реакция бизнесменов на рынке непредсказуемы, неопределимы на основе одних лишь объективных данных. Соответственно, предсказать последствия любого кризиса невозможно.

Более того, психологическая реакция экономических агентов может увеличить диспропорции рыночных активов, способствовать или воспрепятствовать росту деловой активности, ускорить или задержать наступление новой фазы цикла. Настроения экономических агентов, таким образом, становятся тем «тумблером», который быстро меняет положение дел на рынке.

Так есть ли рецепт предотвращения экономических кризисов?

Вопрос рациональности экономических прогнозов волнует научное и экономическое сообщество давно. Сейчас очевидно, что за несколько столетий изучения этого вопроса никто так и не сумел разработать универсальную модель точного предсказывания экономических кризисов с объяснением, почему тот или иной обвал случился.

Нобелевский лауреат по экономике Уильям Нордхаус в одной из своих работ конца 80-х, рассматривая различные аспекты кризисов, делает вывод: люди в прогнозах не готовы учитывать ни плохие, ни хорошие новости рынка, к тому же часто просто переоценивают свои знания и компетенции. По мнению Нордхауса, человеческий мозг консервативен, из-за чего люди склонны придерживаться старых, привычных представлений, а не приспосабливаться к новым.

Вместе с тем не помогает экономистам и бурное развитие технологий. Казалось бы, сейчас появляются и постоянно совершенствуются новые прогнозные модели на основе Big Data и искусственного интеллекта со сложными методами обработки информации. Но и они не помогают в определении будущих точек нестабильности, поскольку постоянно появляются новые факторы неопределенности.

К примеру, в период коронакризиса никто не мог предугадать, какие ограничения разные страны введут в ответ на распространение инфекции, как на них отреагирует экономика и какие меры для ее поддержания будут использовать власти разных государств. Получается, что машинные алгоритмы так же неспособны к учету человеческого поведения, как и классические экономические теории.

Очевидно, что для прогнозирования и предотвращения кризисов в идеале нужно бы изменить человеческую природу. Но это невозможно, таких механизмом наука не знает и вряд ли изобретет в обозримом будущем. Единственным вариантом остается признание: люди не могут полностью победить непредсказуемость экономических процессов, поэтому наилучшим сценарием остается осторожность взвешенных решений при купировании их последствий.